Краем глаза он проверил, что делает Нумедидес.
Не годится оставлять гадюку без внимания – она может укусить, когда этого меньше всего ждешь. Но принц застыл, точно окаменел, в другом конце комнаты. Он был бледен, как смерть, и завороженно наблюдал за поединком.
Надо кончать игру, пока он не опомнился и не позвал подмогу, сказал себе Амальрик. Иначе это станет небезопасно…
И вновь глаза наемника выдали его намерения.
Когда он шагнул вперед, нанося обманный удар сверху, чтобы затем резко перевести меч вбок, рассчитывая поразить противника под ребра, клинок барона встретил его на полпути. Сталь сшиблась со сталью и запела призывно, точно подавая знак ледяным девам, уносящим души павших в Долину Воинов.
Лицо наемника исказилось от ярости.
– А, немедийские штучки, – прорычал он. – Боитесь драться, как честные люди! Вам бы все с подлецой, с изворотом…
Амальрик и на сей раз не удостоил его ответом. Теперь он сам сделал выпад – пробный, вполсилы, который противнику отразить не составило труда.
Наемник ринулся на него, словно бешеный бык. Его удар, в который он вложил всю злость и жажду мести, был страшен.
Замешкайся барон хоть на мгновение, и воин разрубил бы его пополам. Но он успел отскочить в сторону, со стремительность лесной кошки, и лезвие, слегка задев плащ, лязгнуло о решетку камина.
Та рухнула в огонь, и пылающие головни, в облаке рдяных искр, разлетелись в разные стороны.
Посланник вскрикнул от боли – огонь опалил ему бедро. Он рванулся в сторону, налетел на стоявший у камина столик, потерял равновесие, зашатался…
Наемник, воспользовавшись его замешательством, ударил вновь, и немедиец едва успел выставить свой клинок. Лезвие, поврежденное щипцами, не выдержало нового удара и раскололось, точно стеклянное, так что в руках барона остался лишь бесполезный обломок.
Торжествующий вой Нумедидеса предупредил его. Не успевая восстановить равновесие, барон сделал единственное, что было возможно в такой ситуации, – продолжил падать, и, едва коснувшись пола, откатился в сторону.
Затем, ухватившись за спинку кресла, в котором сидел во время беседы с принцем, рывком вскочил так, чтобы кресло оказалось между ним и противником.
– Теперь не уйдешь, немедийская собака! – прорычал стражник. – Нергаловы демоны будут жрать тебя в аду!
У обоих пот градом катился по лицу, дыхание вырывалось с хрипом, точно из дырявых мехов… И все же Амальрик сознавал, что, даже безоружный, имеет преимущество над противником. Тот явно привык к открытым пространствам, драться в тесной, загромождённой комнате было для него внове. Окажись они где-нибудь на поляне, и у барона не было бы ни единого шанса, но здесь…
Он не терял надежды.
Противники кружили вокруг кресла, будто в танце, движения их были замедленными и точно повторяли друг друга. Было в этом кружении нечто гипнотическое, зачаровывающее… Амальрик не останавливался ни на миг, удерживая ровный ритм движения, не выпуская взгляда наемника, почти силой принуждая того смотреть ему в глаза.
Это будет длиться вечность, внушал он стражнику. Вечность. Целую вечность мы будем двигаться так, в едином потоке, что несет нас, несет нас прочь, уносит нас… Уносит нас…
Ему удалось создать этот поток. Он почти мог видеть сияющую серебристую реку, подхватившую их; видел, как против воли поддался противник его магии, утратил собственную волю, покоряясь велению немедийца. Это длилось лишь мгновение – но этого оказалось достаточно. Враг его еще плыл в танце, связанный по рукам и ногам навязанным ему ритмом, когда Амальрик разорвал стягивающие его путы, метнулся в сторону и, используя спинку кресла как упор, оттолкнулся, перевернулся в воздухе, и, как ястреб на добычу, камнем рухнул на наемника.
Тот опоздал всего на миг, и миг этот стоил ему жизни.
Меч его оказался бесполезен против врага, обездвижившего его собственным телом. Он неловко рванулся, пытаясь высвободиться, но Амальрик мгновенно уловил ритм движения, использовал его, чтобы лишить воина равновесия, и повалил на пол.
Меч, отброшенный в сторону, с лязгом ударился о камин.
Как кошка, немедиец вскочил на спину поверженному противнику, обхватил его одной рукой за шею, другой уперся в плечо – и резко рванул.
Раздался хруст ломающихся позвонков. Наемник дернулся в его объятиях и затих. Голова его, неестественно повернутая, ударилась об пол.
Он был мертв.
Амальрик поднялся, пытаясь преодолеть дрожь, охватившую все его тело, и поймал взглядом Нумедидеса.
Принц вжался в стену, затравленно следя за немедийцем. Должно быть, он не сомневался, что конец его близок.
Барон опустил руку в карман. Что ж, не зря он взял с собой смертоносную игрушку. Сейчас шип ядозуба пригодится ему. Он с наслаждением вонзит его в это рыхлое, трясущееся от страха тело, и не пройдет и четверти клепсидры, как этот ублюдок наконец осчастливит своей грязной душонкой демонов из Преисподних Зандры. Но до того будет выть, не хуже своего Оленя-хозяина, чувствуя, как растворяются кости.
Достойная смерть для такого ублюдка…
Но где же он? Где шип, начиненный смертельным ядом? Смерть, покоящаяся в синем шагреневом чехольчике?
Пальцы Амальрика вышли наружу через дыру в кармане.
Митра! Похоже, он выронил его в пылу сражения!
Барон взглянул на пол, усыпанный черепками разбитой посуды, тлеющими угольями и обломками мебели, среди которых лежали два трупа, и стиснул зубы от досады.
Искать сейчас здесь маленький чехольчик, значит уподобиться глупцу из притчи, что потерял булавку в скирде сена.
Нергал с ним! Жаль, конечно, вещицу, да и цену он заплатил за нее немалую… Ну не беда, в Торском замке есть еще три таких же.
Он перевел взгляд на принца.
Потом поднял меч и нацелил его лезвие в толстое брюхо Нумедидесу.
Вот и все! Прощай, принц, которому так и не суждено стать королем!
И немедиец нанес сокрушительный удар своей жертве прямо в живот.
Но что это? Меч скользнул в паре семов от жирного тела и ушел в сторону.
Удивленно посмотрев на клинок, барон повторил удар на этот раз наотмашь – с плеча, целясь в потную шею.
Но к его изумлению голова принца осталась на месте, а лезвие, чиркнув по невидимой преграде, пропороло гобелен за его спиной.
Амальрик грязно выругался и швырнул меч на пол. Он понял, что бессилен что-либо сделать.
Нечто препятствовало ему. Защитные чары Цернунноса надежно хранили своего раба.
Искушенный в магии барон, скрежеща зубами, отступил.
Пытаться убить Нумедидеса сейчас было сродни тому, чтобы сокрушить лурдский донжон заколкой для волос.
Все его умения были никчемны перед древним колдовством.